— Заткнись, Мэйрин! — оборвал ее Эрик, для пущей убедительности дернув за поводок.

Мэйрин закашлялась, поскольку ошейник затянулся туже.

— У меня голова намокла, — проговорила она, не желая выказывать страх. — Может быть, ты позволишь мне хотя бы надеть капюшон? Или ты хочешь, чтобы я простудилась и умерла?

— Ладно. — Эрик неохотно передвинул ошейник так, чтобы можно было накинуть на голову капюшон. — А теперь молчи, — добавил он, — иначе я заткну тебе рот.

День был пасмурный. Вскоре начал падать снег. Они продолжали ехать вперед сквозь серую пелену; казалось, Эрик Длинный Меч прекрасно знает дорогу. Мэйрин пыталась распознать, где они находятся. Ей это не удалось, и тогда она подумала: что, если незаметно отрывать кусочки ткани от подкладки плаща и бросать их на землю, чтобы Жосслен смог отыскать ее по этим следам. Но, обдумав это как следует, Мэйрин поняла, что лоскуты быстро занесет снегом. Тишина начинала раздражать ее.

— Как тебе удалось вынести меня из палатки? — спросила она. — Я разрезал заднюю стенку, — тихо ответил он. — Там стояла моя лошадь.

— Жосслен догонит нас! — сердито сказала Мэйрин.

— Сперва ему надо будет понять, в каком направлении я тебя увез. Только после этого он сможет пуститься в погоню, а к тому времени снег уже заметет следы. Даже если он будет знать, что мы поехали на север, дорог здесь много. Ты больше никогда не увидишь Жосслена де Комбура, Мэйрин. Теперь ты принадлежишь мне.

«Он — сумасшедший! — подумала Мэйрин. — Надо бежать от него. Но как?» Далеко впереди она различила несколько закутанных в плащи всадников и безмолвно взмолилась, чтобы это оказались люди короля Вильгельма. Но, увы, это были шотландцы.

— Что-то ты слишком долго возился, — проворчал предводитель отряда. Но тут же широко ухмыльнулся, обнажив гнилые коричневые зубы. — О, да ты привез нам девчонку! Ты — запасливый парень, Эрик Длинный Меч.

— Эта женщина моя, Фергус. Это моя жена. Нормандцы отняли ее у меня несколько лет назад. А теперь я отобрал ее у них, вот и все.

— Он лжет! Я… ахх-гг… — Мэйрин скова закашлялась и захрипела, когда Эрик свирепо дернул за поводок и снова затянул ошейник туже.

Фергус прищурился.

— Что такое?! Эта девчонка не очень-то похожа на хорошую жену, Эрик Длинный Меч.

— Она свихнулась от нормандской роскоши. Ей не хотелось покидать двор короля Вильгельма, — ответил Эрик. — Ну да ничего, все равно она моя. Скоро она вспомнит свое место, даже если придется выбивать из нее эту дурь пинками. Ладно, поехали, Фергус! Мы все еще слишком близко к Йорку. Здесь небезопасно!

— Верно, — согласился шотландец. — Я буду чувствовать себя не в своей тарелке, пока мы не перевалим через Чевиотские горы.

Они ехали до самого вечера; с каждым часом погода становилась все хуже. Поднялась настоящая метель. Наконец вдалеке показались какие-то строения. Подъехав ближе, всадники обнаружили заброшенный каменный дом — достаточно большой и даже с конюшнями. Хотя, судя по виду, жители покинули этот дом несколько лет назад, крыша его оказалась на удивление прочной, а у очага были аккуратно сложены поленья для растопки. Разбив лед в колодце, шотландцы набрали несколько ведер воды и привязали лошадей на конюшне, пол которой был усыпан почерневшим от времени сеном.

К своему удивлению, Мэйрин обнаружила, что с шотландцами ехали три женщины. Они стали недружелюбно разглядывать Мэйрин; одна из них осмелела и восхищенно дотронулась пальцем до ее теплого шерстяного плаща. Ужин состоял из сушеной говядины, овсяных лепешек и воды. Мэйрин ела механически, не чувствуя вкуса. Завернувшись в плащ, она скорчилась у камина и медленно пережевывала жесткую говядину. Шотландцы предоставили ее самой себе; женщины тоже отошли. За стенами дома завывала вьюга; сквозь трещины между камнями внутрь проскальзывали снежинки, падали на пол и таяли от тепла в очаге.

Двое мужчин вышли из комнаты, прихватив с собой двух женщин. Через некоторое время мужчины вернулись и удалились двое других. На столе появились фляги с каким-то напитком, очевидно, развязавшим языки обычно молчаливым шотландцам.

— Значит, последние несколько лет твоя женушка развлекала нормандцев, — обратился один из них к Эрику. — Не понимаю, зачем тебе понадобилось увозить ее. Я бы на твоем месте оставил им эту шлюху.

Эрик отхлебнул большой глоток из фляги.

— Ее вины в этом нет. Они приехали в наш дом, в Эльфлиа, когда меня не было. Впрочем, не думайте, что я не собираюсь наказать ее. Сегодня ночью я отлуплю ее, а потом как следует отделаю. Ей всегда это нравилось. Я подогрею ей задницу, это подогреет ее воспоминания, и между нами все будет как прежде.

Шотландцы не заметили, как Мэйрин внезапно оказалась среди них.

— Ты, сукин сын! — взвизгнула она. — Ты мне не муж! Я убью тебя прежде, чем ты дотронешься до меня!

Но не успела она договорить, как Эрик Длинный Меч размахнулся и ударил ее по лицу. За первым ударом последовал второй, и шотландцы ухмыльнулись. Этот парень знал, как справиться со своей женщиной. — Тебе помочь? — с надеждой в голосе спросил Фергус.

— Нет, — ответил Эрик и, схватив Мэйрин за поводок, поволок ее на конюшню. — Пожалуй, я разберусь с ней сейчас, иначе она так и будет досаждать нам своими воплями, — сказал он на прощание своим товарищам. Шотландцы одобрительно закивали.

Втащив упирающуюся Мэйрин в сарай, он запер двери и достал откуда-то из складок туники еще один кожаный ремешок.

— Положи сюда руки, — велел он, указав на столб, подпирающий кровлю.

Мэйрин не посмела ослушаться, потому что уже поняла, что он снова может дернуть ее за поводок, стянув ошейник. Он не рассчитывал силу, и Мэйрин боялась, что он, чего доброго, сломает ей шею. Этот ужасный ошейник напомнил ей, как когда-то Бланш продала ее работорговцу, который тоже надел ей на шею рабский воротник. Но тогда рядом с ней был Дагда. О, как ей хотелось, чтобы и сейчас верный ирландец оказался здесь!

Эрик Длинный Меч связал ей запястья кожаным ремнем, сорвал с нее тяжелый шерстяной плащ и швырнул его на пол. Затем поднял подол ее туники и стянул ее с плеч и головы, развязал шнурки юбок, и те упали к ее ногам. Одно мгновение ему хотелось разорвать сорочку, но, сдержавшись, он благоразумно поднял ее, как и тунику. Мэйрин слышала, как тяжело и хрипло он дышит, разглядывая ее нагую спину, ноги и ягодицы. А потом она застыла от ужаса, когда Эрик провел по ее коже грубой ладонью и крепко сжал ягодицу.

— Самое главное, — спокойно и рассудительно проговорил он, — чтобы ты поняла: я — твой господин. Впредь ты не должна говорить со мной так, как раньше. А теперь, Мэйрин из Эльфлиа, я хочу, чтобы ты сказала мне: «Эрик Длинный Меч — мой господин и мой муж».

— Ты сошел с ума! — яростно вскричала Мэйрин. — Как ты смеешь так поступать, Эрик Длинный Меч? Ты утверждал, что любишь меня, но осмелился украсть меня у законного мужа, разлучить меня с моим ребенком!

— У тебя есть ребенок?

— Маленькая дочка. Мод. Ей всего одиннадцать месяцев от роду.

— Я подарю тебе сыновей, — самоуверенно сказал Эрик.

— Нет!

— Да! — воскликнул он, отстегивая от ее ошейника кожаный ремень. — Ты чересчур дерзка для женщины, Мэйрин из Эльфлиа. Ты не знаешь своего места. Женщина не должна говорить, пока к ней не обратятся, а если заговорит, то должна выражаться коротко и скромно. Так учил меня мой отец, да упокоит Господь его душу. О женщинах, говорил он, следует заботиться, ибо природа не наделила их таким разумом, как мужчин. Господь, говорил мне отец, создал женщин для нескольких целей. Для удовольствия мужчин, для того, чтобы рожать и вскармливать детей, и для того, чтобы заботиться о доме, о мужчине и о детях. Это — все, на что годится женщина, но ты, похоже, не понимаешь этого своим женским разумом.

Когда мы вернулись в Англию, ты унижала меня перед моими друзьями, перед моими товарищами по оружию. Ты была холодна со мной. Но я был настойчив, я предложил тебе выйти за меня замуж. Однако твой брат, Бранд, посмеялся надо мной и сказал, Что твой отец не отдаст такую прекрасную дочь жениху, чье наследство — всего лишь пять хайдов 9 земли. Он сказал, что для тебя сыщется жених с пятьюстами хайдами.